Иркутский ТЮЗ им. А. Вампилова
На сайте используются cookie. Включите их в настройках браузера
Ваш браузер устарел и не поддерживает все необходимые функции. Обновите его или воспользуйтесь другим, чтобы попасть на сайт
На сайте используется javascript. Включите его в настройках браузера

Бенефис Владимира Безродных

Газета "Байкальские ВЕСТИ"

Владимир Безродных: Я сделаю еще что-то важное, интересное

Недавно у артиста иркутского ТЮЗа имени А. Вампилова, заслуженного работника культуры Республики Бурятия состоялся бенефис. А до этого события Владимир Безродных отметил 65-летие со дня рождения и 45-летие творческой деятельности.

В день бенефиса Владимир Васильевич играл роль Митяя в спектакле «Век живи – век люби» по повести Валентина Распутина в постановке режиссера Виктора Токарева. В связи с юбилеем я встретилась с артистом, и мы поговорили о жизни, о театре, вспомнили юность и школу, как поступал в театральное. Не забыл юбиляр рассказать и о новом своем увлечении…

– Я, можно сказать, бродовский пацан. Округа, где я жил, называлась в прежние времена Бродом. Улица Красноармейская, Тимирязева, Ленина. Центр города. Рядом театр музкомедии был, (сейчас здесь ТЮЗ), и мы мальчишками через дыры лазили на территорию театра, декорации там обследовали, нам же интересно. Кстати, недавно Игореху Уханова встретил, тоже здесь, на Красноармейской, вырос. Сейчас он генерал МЧС, на пенсии. Мой дом – Ленина, 25 – полдома на Тимирязева выходит, половина на ул. Ленина. Через дорогу – моя школа № 15, а где сейчас стадион «Труд», там деревянные дома стояли, и там жила моя первая учительница Надежда Васильевна. Я как-то к ней приходил, у нее была замечательная собака Тётка.

– Володя, расскажи о маме, о детстве.

– Я жил с мамой в коммунальной квартире на пятом этаже. Квартира была на три хозяина. Коридоры большие, я даже на велосипеде «Школьник» мог по ним гонять. В нашем доме и некоторые одноклассники жили. Мать меня воспитывала одна. Она была инженером вертикальной планировки в «Иркутскгражданпроекте». В школе учился хорошо по тем предметам, которые мне больше нравились. Любил труды, физкультуру. Физику не любил, химию, алгебру и сейчас не понимаю. Какие-то формулы, уравнения. Зачем они мне? Я вот работаю актером, мне они ни разу не пригодились. Помню, что вела физику Элеонора Михайловна, как-то она мне сказала: «Володя, физику ты не любишь, не понимаешь – и не ходи на нее, я тебе троечку и так поставлю». Вот это радость! В школе я отлично рисовал, даже лучше, чем сейчас. Мог изобразить все что угодно и даже просто нафантазировать то, что нравится.

– Это был дар.

– Не знаю, наверное. Еще любил народ смешить. Нарисую что-нибудь смешное и по рядам пущу. Смешки начинаются, комментарии, шум. Естественно, учитель реагирует. «Безродных, повесь свои художества в туалете». – «Почему?» – спрашиваю. – «Только там им место!» Я брал лист, вешал на стенку в туалете на пластилин. Со временем образовался вернисаж. Потом пошли вопросы, обсуждения моих картинок. Если какое-то время не вывешивал их, уже интересовались, почему долго нет новых. Когда появились общие тетради, я с одной стороны задания и темы уроков писал, а с другой – рисовал. Изрисованных было, конечно, больше. Одноклассники даже просили подарить эти тетрадки. В итоге школу я не закончил. Ну посуди сама, учитель вызывает к доске и просит рассказать о Гражданской войне, а я начинаю рассказывать анекдот про Чапаева.

– Ты решил, что это к месту?

– А почему нет, он же герой Гражданской войны! Все, конечно, ржут…

– А учитель юмора не понимает…

– Ты знаешь, я же одно время хотел на полном серьезе клоуном стать! Это же благородно – всех смешить, радовать, поднимать настроение. Это же весело!

 – А мама твоя была расстроена, что ты не сдал экзамены за десятый класс?

– Да нет, не была. А что расстраиваться? Она приняла это как данность. Она устроила меня к себе на работу в «Иркутскгражданпроект», и я начал работать учеником архитектора в планировочной мастерской. А потом нас, как молодых специалистов, послали в колхоз – помогать убирать урожай. Убирали турнепс. И вдруг я получаю от мамы телеграмму: «Срочно приезжай, идет прием в театральное училище». Я приехал. Помнил из школы басню «Стрекоза и муравей», ее и читал. И еще из «Мертвых душ» Гоголя, но не «Тройку», а нашел отрывочек про дорогу, как Чичиков едет по ней, что он видит, о чем думает. Читал я, читал… и забыл А заканчивать как-то надо! Начал я сам сочинять.

– Да, Володя, ты уже был артистом…

– А режиссер Симоновский, он курс набирал, мне говорит: «Лучше Гоголя все равно не сочинишь». – «Тогда я пошел», – говорю. Я решил, что провалился. А он: «Нет, подожди», – и предложил стихотворение прочесть. А я его не готовил. «Что, в школе ничего не учили?» – спрашивает. – «Да учили, – говорю, – только все забыл. Ну если только Маяковского, "Стихи о советском паспорте"». А этот стих каждый второй из поступавших читал, и я, пока сидел в очереди, что-то вспомнил, что-то подучить успел. И начал… Симоновский говорит: «Подожди. Отойди-ка в самую глубину комнаты и оттуда читай, будто ты очень злой». А я про себя думаю, что я и так злой, сколько меня можно мучить. Нет, ну правда, других быстро обратно отправляли, а тут – клоун же вышел!.. Ну я и рассказал – громко и «с отношением». Терять-то уже нечего…

А еще песню Высоцкого, как стихотворение, прочел: «Жил я с матерью и батей На Арбате – здесь бы так! – А теперь я в медсанбате – На кровати, весь в бинтах…»

 – Симоновскому понравилось?

– Не знаю, он не говорил, но я и еще один парень остались. Остальным сказали, что они свободны. Потом мы на втором туре изображали животных – лису, муравья, слона. Пели песни…

Я про «Остров невезения» – Миронов, помнишь, в «Бриллиантовой руке» пел?

– А гитарой владел?

– Ну так, на дворовом уровне. Короче, меня приняли, но, поскольку не было аттестата, сказали ходить на общеобразовательные предметы. Целый год я ходил и получил аттестат.

После училища я полгода проработал в Казахстане в русском драматическом театре города Джамбула. Играл в комедии «Проснись и пой» главного героя – Дьюлу, в военном спектакле по Борису Васильеву «В списках не значился», в спектакле «Родственники». Ездил с театром на гастроли. Сначала были в Алма-Ате, потом на автобусе поехали на север Казахстана. Весь день едем, останавливаемся в каком-то населенном пункте, играем спектакль, ночуем, едем дальше.

– Это такое турне по Казахстану?

– Почти. По городам и весям. Как-то приехали на большую узловую станцию Лепсы. Поселились в гостинице, которая представляла собой длинный одноэтажный барак. По бокам – комнатки. Утром проснулись. Надо зубы почистить, помыться. Местные говорят, что тут речка рядом. Дверь входную дергаем – не открывается. Местные говорят, что, наверное, песком за ночь занесло. Надо, говорят, через окно выбираться. Ну, вылезли мы в окно, дверь откопали. Верблюды стоят, колючки жуют, на нас смотрят. Сели в автобус, поехали на речку. Метров 30 она в ширину и желтая-желтая, пески же кругом. Я, как самый молодой, скинул одежду и думаю: щас как красиво занырну… Побежал в воду. Бегу, бегу, а вода все по щиколотку. Так на другой берег и перебежал. Потом где-то нашли излучину поглубже, по пояс, поплюхались, вода грязная, теплая… Далее на нашей дорожной карте был Талды-Курган. Вот в этом городе я испытал, что такое жара 48 градусов…

Так прошло полгода моей жизни в Казахстане. И что-то я затосковал и все чаще начинал думать об отъезде. Интереса особенного не было оставаться, тем более что в училище педагоги одному учили, а тут, на практике, с другим приходилось сталкиваться. Да и по маме скучал. Вернулся в Иркутск. Пришел в ТЮЗ. Главным режиссером тогда был Лев Дмитриевич Титов. Спросил только: жить есть где? – Есть, говорю. – Тогда пиши заявление.

Так я стал актером ТЮЗа. Это был 1975 год. Первой моей ролью был Зинзивер, горбун-садовник, добрый положительный герой в сказке Тамары Габбе «Волшебные кольца Альманзора». Роль была, между прочим, главной. Тарновская играла Августу, Солуянова – Апрелию, Лацвиев, Казименко, Зикора – разбойников. Очень был неплохой спектакль, интересный. Пришел я в конце сентября, а в ноябре в армию забрали. Служил в Забайкалье, на станции Борзя, в ракетных войсках, но ракеты не запускал, а служил художником. Эту часть только что построили, и она была без наглядной агитации, так что работы было много: форму одежды рисовали, плакаты про спорт, агитацию в ленинскую комнату, лозунги разные. Там много было рисовальщиков-то, не я один. Но меня назначили старшим по Ленину, чтоб я смотрел, не искажен ли у кого ленинский лик. Когда вернулся после армии, тоже художником подрабатывал в свободное от театра время на обувной фабрике «Ангара», большой тогда спрос был на плакаты по итогам соцсоревнования. Еще на станкозаводе 13 лет рисовал лозунги и плакаты. А потом перестройка началась. Соцсоревнований уже не было, за мастерскую надо было платить, как за пользование помещением, и вообще вся жизнь изменилась. Завод потихоньку стал превращаться в рынок. Какое-то время вел кружок чеканки во Дворце пионеров, и были даже выставки работ моих учеников, с художником Юрой Квасовым оформляли городские мероприятия и праздники: 9 Мая, Масленицу, 1 Мая. В 90-е все выживали как могли. А потом в театре, кроме актерской профессии, моя помощь понадобилась: писал репертуарные афиши, премьерные щиты, много чего. Я и сейчас пишу объявления, поздравления, портреты делаю, дарю их.

– Володя, а ты ощущаешь себя счастливым человеком?

– А я пока не понял. Это как герой в рассказе Шукшина «Билетик на второй сеанс». Сидит он и думает, как жизнь прожил. А я-то еще не прожил. Я надеюсь, что сделаю еще что-то интересное, важное, такое, что обо мне помнить будут. Я вот картины-портреты делаю, раздариваю их. Я знаю, что это огонечки. Я оттуда потом буду смотреть, и мне хорошо будет. По всей стране они уже разъехались и даже дальше, за границу. Вот и на Вампиловский фестиваль приезжают гости и увозят мои картинки. Наши артисты ездили в Италию и туда тоже увезли. Мы были с театром в прошлом году в Севастополе, там дарил, до этого в Санкт-Петербурге… Много уже у кого они есть. Значит, не зря жизнь проживаю, кого-то мое творчество радует. Мне приятно.

 – А ты хотел бы что-то в себе изменить?

– Возраст! Хотел бы опять молодым стать! А что еще менять? Красивым стать? Я и так красивый. Раньше был молодой и красивый, теперь просто красивый!

– У тебя есть большая чтецкая программа с прозой Валентина Распутина, рассказами Василия Шукшина. Зрителям очень нравится, как ты их читаешь.

– Да мне самому нравится! Читать текст, который лежит к душе, который тебе близок! Меня даже как-то сотрудники библиотеки имени Молчанова-Сибирского с собой в поездку по области приглашали. Читал там Шукшина и Распутина.

– Володя, а как у вас родился проект по прозе Шукшина с Людмилой Стрижовой и Людмилой Попковой?

– Стрижова выучила рассказ «Одни» про балалаечника. А я выучил рассказ «Беспалый». Не договариваясь, просто сами по себе. Потом я ей как-то позвонил и сказал про великолепный рассказ «Бессовестные», он на троих – две бабки и старик. Предложил еще кого-то подключить, с Ищенко посоветовались, кто бы мог эту бабку, бывшую комиссаршу, сыграть. Остановили выбор на Людмиле Попковой. У нас получился целый спектакль малой формы. Зрителям очень нравилось, когда мы с этой программой выступали.

– Я знаю, вы ведь за этот спектакль приз взяли в Москве на фестивале «Золотой Витязь».

– Да, было дело. Как за спектакль малой формы.

– Я иногда читаю свои рассказы, когда просят. Знаешь, кому люблю читать? На сплаве ребятам у костра, в тайге. Они такие радостные, довольные, что артист меж ними затесался. Слушают очень внимательно.

 – Что за сплав?

– О, это теперь стало частью моей жизни, захватило просто. Сплав на катамаранах –это интересно, а еще это и рыбалка, а я рыбак! Сплавом увлекся с 2013 года. Выезжаем с ребятами на поезде до Читы. Там пересаживаемся на КамАЗ, который по бездорожью довозит нас до озера Баунт. Ночуем и на другой день на катамаранах переплываем озеро и входим в русло реки Цыпы. Река эта километров пятьсот протяженностью – красивая, широкая, спокойная, но там, где она входит в створ гор, становится узкой, бурной и порожистой. Там уже моторы снимаем – и только успевай махать веслом. Потом Цыпа впадает в Витим, и мы по Витиму еще километров сто идем. Красота неописуемая! На Цыпе – рыба непуганая: щука, ленок! Какая там рыбалка!

Когда по реке идем, кое-где делаем привалы. Доходим до БАМа. Там есть мост – это граница Читинской области и Бурятии. Мост покрашен в два цвета, половину одна сторона красит суриком, а вторая сторона другую половину – серебрянкой. Высаживаемся и ждем «Матаню», это такой тепловоз из одного вагона и платформы. На «Матане» едем до Таксимо, от него до Северобайкальска и в Иркутск. Приедешь и начинаешь думать о следующем сплаве, который через год. Какая там природа: лес, река, тайга, рассказы у костра, рыбалка! Ничего красивее и лучше нет на свете.

А «подсадил» всех на этот сплав заядлый сплавщик, известный в Иркутске художник Володя Бешнов. Он везде с фотоаппаратом, и я – тоже. Ловим красивые необычные кадры. Помню, как-то утром, рано-рано. Солнышко еще только встало и первые лучи... А в лесу, где мы на привале ночевали, – маленькие елки, и на каждой паутинка вся в росе сквозь лучи, как в бисере… Красота! Тут Вова ко мне в палатку стучит: «Вставай, пойдем паутину фотографировать!».

Беседовала Лора Тирон

Ссылка на статью в газете "Байкальские ВЕСТИ" от 24.03.20: https://baikvesti.ru/new/vladimir_rootless__i_ll_do_something_important__interesting